Родители Николая Васильевича (отец ром, мать русская) до войны жили в более просторном доме, в котором жили другие цыгане. Николай Брильевич сообщает, что его родители бежали из своей деревни после вторжения немцев и скрывались вместе с ним и двумя его братьями и сестрами в другой деревне, по крайней мере, на время, в доме русской семьи.

Когда в дом входили незнакомые люди, мать пряталась вместе с ним под кроватью. Николай Брилевич не может сказать, только ли с немцами, то ли с белорусскими милиционерами, то даже с соседями – ему передали, что были люди, которые искали цыган, чтобы взять их с собой. «Мы прятались, чтобы другие не поняли, что мы цыгане». Около года он не мог выходить из дома, чтобы его не забрали.

Однако немцы нашли его отца. Они арестовали его и, скорее всего, убили – больше о нем Николай Брильевич ничего не слышал.

Через несколько лет после войны умерла и мать Николая Брильевича. Он жил кочевым образом с членами семьи до тех пор, пока указ 1956 года не предписывал цыганам переехать на постоянное место жительства.

На вопрос о взаимоотношениях цыган с партизанами Николай Брильевич ответил, что после войны стало известно, что среди партизан много женщин. «Они рассказали мне, что убили много мужчин и как они начали бежать. Многие старые цыгане часто рассказывают, как они были с партизанами, как прятались».