Мария Савельевна Иванова из Жодино вспоминала как цвет кожи и волос спасли ее маму с детьми. до войны семья Марии вела оседлый образ жизни. взрослые работали в колхозе, цыганские семьи жили в своих домах. Когда началась война, начали учиться говорить на русском языке, ведь ходили слухи, что цыган, как и евреев, забирают и расстреливают первыми.   

«Деревня Александровка. Бомбежка была, мы с мамой прятались под полом. Боялись пошевельнуться. Страшно. Всегда голодные. Такой была наша жизнь. Потом папа пришел. Его в плен забрали немцы, но он смог как-то к нам вернуться. Сбежал. Это было в 1942 году. Мне было 6 лет. Брату 4 года, а маленькой сестренке один месяц.

Вообще-то у нас был цыганский колхоз до войны. Много цыган работали и жили в колхозе. Папа был бригадир, а мама дояркой. С начало войны нас учили не говорить по-цыгански, потому что сразу немцы заберут.

И вдруг началась облава. К нам зашел полицай с немцами и нашли в сарае папу. Я даже помню, как звали полицая. Владимир Кононов. Он был из местных, и знал многих цыган. Это он показывал где живут цыгане. Русских немцы не трогали, только цыган. Женщин вели в одну сторону, мужчин в другую. Мужчин заставили копать  большую яму, а вокруг немцы с собаками. Я помню это было весной. Всюду грязь. У меня на калошах была грязь, и у меня калошина с ног свалилась, а я стала ноги одевать в колошину, а он меня кнутом. Вот так по спине кнутом. А что мне было 6 лет, девочка молоденькая.. маленькая, кнутом. Ничего не могли сделать, ничего сказать не могли за это немец ударил меня плеткой.

Женщин раздевали наголо, чтобы смотреть на цвет кожи. Если светлая, значит отпускали. Мама была светлая. А еще сестра ее была грамотная и знала немного немецкий язык. Уговаривала немцев на коленях, руки им целовала, чтобы отпустили маму с детьми. Потом уговаривала отпустить отца, он тоже был светлый. Говорила: «Русишь, русишь!», и это уже было перед ямой, когда в яме было много расстрелянных цыган. Отца вроде как отпускали, но из ямы раненый его брат Савелий, так его у нас звали, а по документам - Егоров Сергей Демьянович, и был он комсомолец. Но у него был темный цвет кожи, поднял руку и попросил вытащить его. Это увидели немцы и убили отца и его брата. Цыгане стояли возле ямы один возле одного и с семьями. Держались за руки и плакали громко. В них стреляли и просто толкали раненных в яму.  Засыпанная яма колыхалась еще несколько дней, там еще были живые. Немцы стояли сутками с собаками и не подпускали никого подойти к яме. Про это не раз мама нам рассказывала. В яме были и мужчины и женщины. Всего около 240 человек, как потом говорили. Там сейчас памятник поставили.

Вот так тетя, спасла. Мою маму и нас. Позже наш дом заняли какие-то люди, и мы ушли к партизанам. Жили в лесу. Нас было около 15 человек и несколько человек русских. Все женщины и дети. Партизаны нам шалаши сделали, и кормли, так и жили. Потом помню как все начали кричать-уурраа. Победа!

Мы вернулись в колхоз и нам выделили сарай для проживания, потом общежитие, на четыре семьи. Там была комнатка для нас. Мы, дети за дровами в лес ходили, воду носили пока мама и тетя работали. Попозже мы пошли в школу. Ходили за три километра. Всего я окончила 5 классов. Потом мама умерла и мы росли с тетей.»